Mag, отпишусь как-нибудь потом.
Сейчас новая цытата!
Лоренц приводит удивительные примеры, как нехищным животным помогает объединение в стаи: если они вооружены (рога и т.п.), то так они могут дать совместный отпор хищнику; если они невооружены, то, плотно сбившись в косяк, они не дают хищнику сконцентрироваться на одной определенной жертве. Поэтому многие рыбы предпочитают далеко от собратьев не отплывать. В таких стаях нет лидера: кто-то поплыл вперед - и многие за ним, но если не все, то этот авангард тут же возвращается, кто-то испугался и начинает удирать, если все за ним, то отлично, если нет - он вернется.
Вот пример:
Чисто количественное, в определенном смысле очень демократическое
проявление такой "передачи настроений" состоит в том, что решение дается
косяку тем труднее, чем больше в нем рыб и чем сильнее у них стадный
инстинкт. Рыба, которая по какой-то причине поплыла в определенном
направлении, вскоре волей-неволей выплывает из косяка и попадает при этом
под влияние всех стимулов, побуждающих ее вернуться. Чем больше рыб
выплывает в одном и том же направлении, -- какие бы внешние стимулы ни
побуждали каждую из них, -- тем скорее они увлекут весь косяк; чем больше
косяк -- а вместе с тем и его обратное влияние, -- тем меньшее расстояние
проплывают его предприимчивые представители, прежде чем повернут обратно,
словно притянутые магнитом. Поэтому большая стая мелких и плотно сбившихся
рыбок являет жалкий образец нерешительности. То и дело предприимчивые рыбки
образуют маленькие группы, которые вытягиваются из стаи, как ложноножка у
амебы.
Чем длиннее становятся эти псевдоподии, тем они делаются тоньше, и тем
сильнее, очевидно, становится напряжение вдоль них; как правило, этот поиск
заканчивается стремительным бегством в глубь стаи. Когда видишь это --
поневоле начинаешь нервничать, сомневаться в демократии и находить
достоинства в политике правых.
Что такие сомнения мало оправданны -- доказывает простой, но очень
важный для социологии опыт, который провел однажды на речных гольянах Эрих
фон Хольст. Он удалил одной-единственной рыбе этого вида передний мозг,
отвечающий -- по крайней мере у этих рыб -- за все реакции стайного
объединения. Гольян без переднего мозга выглядит, ест и плавает, как
нормальный; единственный отличающий его поведенческий признак состоит в том,
что ему безразлично, если никто из товарищей не следует за ним, когда он
выплывает из стаи. Таким образом, у него отсутствует нерешительная "оглядка"
нормальной рыбы, которая, даже если очень интенсивно плывет в каком-либо
направлении, уже с самых первых движений обращает внимание на товарищей по
стае: плывут ли за ней и сколько их, плывущих следом. Гольяну без переднего
мозга это было совершенно безразлично; если он видел корм или по какой-то
другой причине хотел кудато, он решительно плыл туда -- и, представьте себе,
вся стая плыла следом. Искалеченное животное как раз изза своего дефекта
стало несомненным лидером.
Внутривидовая агрессия, разделяющая и отдаляющая сородичей, по своему
действию противоположна стадному инстинкту, так что -- само собой разумеется
-- сильная агрессивность и тесное объединение несовместимы. Однако не столь
крайние проявления обоих механизмов поведения отнюдь не исключают друг
друга. И у многих видов, образующих большие скопления, отдельные особи
никогда не переступают определенного предела: между каждыми двумя животными
всегда сохраняется какое-то постоянное пространство. Хорошим примером тому
служат скворцы, которые рассаживаются на телеграфном проводе с правильными
промежутками, словно жемчужины в ожерелье. Дистанция между каждыми двумя
скворцами в точности соответствует их возможности достать друг друга клювом.
Непосредственно после приземления скворцы размещаются случайным образом; но
те, которые оказались слишком близко друг к другу, тотчас затевают драку, и
она продолжается до тех пор, пока повсюду не установится "предписанный"
интервал, очень удачно обозначенный Хедигером как индивидуальная дистанция.
Итак, стайное объединение и внутривидовая агрессия не совсем исключают
друг друга, но мы упомянули об этом лишь для полноты общей картины.
Вообще же для стайных животных типично отсутствие какой бы то ни было
агрессивности, а вместе с тем и отсутствие индивидуальной дистанции.
Связи, соединяющие такую анонимную стаю, имеют совершенно иной
характер, нежели личная дружба, которая придает прочность и стабильность
нашему собственному сообществу. Однако можно было бы предположить, что
личная дружба и любовь вполне могли бы развиться в недрах такого мирного
объединения; эта мысль кажется особенно заманчивой, поскольку анонимная
стая, безусловно, появилась в процессе эволюции гораздо раньше личных
связей. Поэтому, чтобы избежать недоразумений, я хочу сразу предупредить о
том, что анонимное стаеобразование и личная дружба исключают друг друга,
потому что последняя -- как это ни странно -- всегда связана с агрессивным
поведением. Мы не знаем ни одного живого существа, которое способно на
личную дружбу и при этом лишено агрессивности. Особенно впечатляющей
является эта связь у тех животных, которые становятся агрессивными лишь на
период размножения, а в остальное время утрачивают агрессивность и образуют
анонимные стаи.
___
Можно привести приблизительную аналогию с 4-й Волей у анонимной стаи, тесно сбитой в косяк, там есть принадлежность к группе, но "индивидуальной воли" мало; с 1-й Волей в случае )) операции на мозге, убившей стадное чувство, и с процессионными Волями в примерах о территориальной агрессии и необходимости индивидуальной дистанции, причем только у таких готовых к агрессии животных может зарождаться мирнососедская дружба и даже отношения на расстоянии, в описании автора напоминающие отношения представителей 2-й Воли.
Ну а на десерт пример про травлю хищника:
Перелетные стаи скворцов, очевидно, используют затруднения хищника с
выбором цели для того, чтобы специальной воспитательной мерой внушать ему
дополнительное отвращение к охоте на скворцов. Если стая этих птиц замечает
в воздухе ястреба-перепелятника или чеглока, то она стягивается настолько
плотно, что кажется -- птицы уже не в состоянии работать крыльями. Однако
таким строем скворцы не уходят от хищника, а спешат ему навстречу и в конце
концов обтекают его со всех сторон, как амеба обтекает питательную частицу,
пропуская ее внутрь себя в маленьком пустом объеме, в "вакуоли". Некоторые
наблюдатели предполагали, что в результате такого маневра у хищной птицы
забирается воздух из-под крыльев, так что она не может не только нападать,
но и вообще летать. Это, конечно, бессмыслица; но такое переживание
наверняка бывает для хищника достаточно мучительным, чтобы оказать
упомянутое воспитательное воздействие; так что это поведение имеет
видосохраняющую ценность.
а маленькие обезьянки гоняются за тиграми и достают их - с дерева))
Драйзер, ВЛЭФ или ЭЛФВ
или таки Гамлет-ВЛФЭ...